Пастернак строго следует этому правилу: в своем романе он не объясняет, а только показывает, и объяснения событий в устах Живаго — Пастернака действительно только «приправа». Тщетны попытки вмешаться в революцию жестокого Антипова-Стрельникова, прямой противоположности Юрию Живаго. Настоящее справочно-библиографическое пособие знакомит с ос-новными вехами жизни поэта, с лирикой, прозой и письмами Б. Пастернака, создает атмосферу «погружения» в творчество мастера. Роман как итоговое произведение писателя аккумулировал в себе важные идейные аспекты творческого пути.
Нобелевский лауреат — изгой. Как советская власть давила Пастернака
Значит, на хорошем фундаменте и высоко профессионально был «слеплен» этот образ. Действительно, в советское время наличие очень незначительного числа хорошо известных и никогда не подвергавшихся сомнению фактов биографии Пастернака при почти полном отсутствии как его собственных, в частности, автобиографических произведений, так и правдивых произведений о нем, послужило благодатной почвой для создания такого образа и его успешного внедрения в массовое сознание. К таким фактам, в первую очередь, можно отнести и многократно подтверждавшийся Пастернаком отказ эмигрировать. Возможность остаться за границей «маячила» перед ним, как было уже сказано, на протяжении всей жизни, как бы искушая его. Такая «привязанность» сначала к России, потом к стране Советов хорошо сочеталась с образом сервильного поэта. К тому же приспособленчество и сервилизм были присущи практически всем советским литераторам, во всяком случае, — знаменитым. Советская власть в совершенстве обладала искусством превращать в дерьмо даже талантливых, точнее, в первую очередь, самых талантливых. В связи с этим Иосиф Бродский как-то заметил: «Даже страшно подумать, чем бы занимался Александр Сергеевич при советской власти». По пальцам, наверное, можно пересчитать тех, которые смогли противостоять этому, и Пастернаку, конечно, принадлежит место среди них. Усилиями многих, среди которых оказались и друзья Пастернака, и даже люди, прошедшие лагеря, ему были приписаны совершенно чуждые его натуре качества, в которые могли поверить только люди, ничего не знавшие о жизни поэта.
Сейчас бывает трудно понять, что двигало ими. Да просто, наверное, стремление обелить себя, «замазав» Пастернака. Так, задним числом интерпретируя отдельные эпизоды его жизни, дискредитировали поэта. Сурков, например, обнаружил робость Пастернака «…в его попытках сближения творчества с действительностью…». Это притом, что Пастернака постоянно обвиняли в отрыве от действительности. Хорошо известны такие ярлыки, как «небожитель», «дачник» и пр. А кто только не цитировал дневник Чуковского 1930 годов, закрывая глаза на явные странности этого документа. Чуковский описывает, с каким восторгом — «с придыханием» — все находившиеся в зале, включая Пастернака, встретили появление там Сталина. Хотя позднее, уже после войны тот же Чуковский совершенно иначе характеризует Пастернака, рассказывая о его позиции известному британскому философу Исайе Берлину: «Позиция Пастернака, поэта чистого и бескомпромиссного, не допускает ни малейшего соглашения с советским режимом, и в особенности, с системой литературных заказов».
Все эти рассказы о «священном трепете», который якобы овладел Пастернаком, были рассчитаны на людей, не имевших вообще представления о личности поэта. Хотя на основании контактов со Сталиным, предшествовавших этой встрече, именно у Пастернака, действительно, могло бы сформироваться «особое» представление о вожде. Имеются в виду звонок Сталина Пастернаку в 1934 году по поводу Мандельштама и письмо Пастернака на имя Сталина с просьбой защитить близких Ахматовой. Ведь в обоих случаях реакцию следует считать положительной: и Мандельштам за оскорбительный памфлет на Сталина получил мягкое по тем временам наказание, и мужа с сыном Ахматовой освободили на удивление быстро. Кстати, этому телефонному разговору предшествовал визит Пастернака к Бухарину, о котором последний написал в письме Сталину: «…ко мне приходил Пастернак, очень взволнованный арестом Мандельштама». Без этой приписки не понятно, почему Сталин для своего телефонного звонка выбрал Пастернака. А каких только пересудов не вызвал сам звонок Сталина. Ну, кто, спрашивается, мог слышать слова Сталина, кроме самого Пастернака? Тем не менее, в какой только редакции не передавали слова именно Сталина о Пастернаке, вроде этих: «Не опасен, трус!
Несет чепуху! И хотя эти слова звучат подобно докладу рядового агента НКВД своему шефу, то есть, совершенно абсурдно, многие до сих пор верят в их достоверность, к тому же хорошо зная, что Сталина вполне справедливо считали «гением молчания». Между тем, этот эпизод из жизни Пастернака может служить примером такой «имперской ситуации», когда поэт на равных разговаривает с монархом. Впервые возможность такого диалога продемонстрировал ещё Пушкин за сто лет до того при разговоре с Николаем I. В начале 1940 годов Пастернак переживал глубокий творческий кризис, и в этом состоянии принял решение ограничить себя «бытописательством». Этот факт тоже был использован для придания большей убедительности создаваемого образа труса, стремящегося уйти от острых проблем современности. Известно, как Пастернак не любил подписывать коллективные письма. Из этого тут же поспешили сделать вывод о его равнодушии и безучастности. На самом же деле, не было случая, чтобы он не откликнулся на чью-либо просьбу похлопотать за человека, попавшего в трудную ситуацию.
Пастернак обладал удивительной способностью располагать к себе высоких адресатов, когда он совершенно искренне отстаивал права беспартийного интеллигента, принявшего революцию. Примерно до первой половины 1930 годов существовала возможность апеллировать к представителям высшей власти страны. Пастернак такой возможностью пользовался и в начале 1920 годов, и в середине 1930-х. И людей, за которых просили, тогда ещё удавалось спасать. Конечно, ссылкой на подобного рода деятельность не разрушить образ запуганного Пастернака. Ведь обращаться к представителям власти с ходатайством мог бы, наверное, и трусливый человек. Хотя в те времена большинство предпочитало «отсидеться», не вылезая лишний раз, чтобы не показываться на глаза и не напоминать о себе. Однако Пастернак не только бесстрашно бросался на выручку людей, но и совершал поступки, которые казались просто безрассудными и приводили его близких, в первую очередь жену, в шоковое состояние. Можно привести много примеров таких поступков, которые многими биографами Пастернака были названы всего лишь «неосторожными».
При этом следует учитывать, что Пастернак вовсе не стремился сделать из себя самоубийцу, подобно, скажем, Мандельштаму, считая такое поведение грехом не только перед Богом и людьми, но и перед собственным талантом. Тем не менее, он буквально «подставлялся», когда напоминал, например, о трагедии Цветаевой, зная, что о ней запрещено говорить. А может быть, всё преувеличено: и бесстрашие Пастернака, и степень грозившей ему опасности. Сейчас трудно себе представить реальную ситуацию тех лет, в которые жил Пастернак, когда даже простой анализ воспринимался как осуждение режима. Но возможно ли писательство, полностью лишенное какого бы то ни было анализа? Поэтому четвертая часть проживавших в Переделкино писателей в 1937 году была уже арестована. Постоянно ждал ареста и Пастернак. В 1946 году, когда вышло Постановление о работе журналов «Звезда» и «Ленинград», в котором хотя и не говорилось напрямую о Пастернаке, всем было понятно, что вслед за Зощенко и Ахматовой он станет следующей мишенью. Чтобы хоть как-то представить себе ситуацию, возникшую в обществе после выхода этого постановления, ограничимся двумя фактами: Зощенко был доведен до сумасшествия — отказывался от еды, боясь, что его отравят; интеллигенция Запада, до того так стремившаяся дружить с Советским Союзом, полностью отшатнулась от него.
В 1949 году арестовали возлюбленную Пастернака Ольгу Ивинскую. Основная, если вообще не единственная, цель её допросов состояла в получении от неё показаний о какой-то немыслимой шпионской деятельности Пастернака. В Московском университете многие устремления студентов тогда открыто запрещались. Одинаково там боялись и декадента, и символиста, и попа, и когенианца. Вопреки этому, проявленный интерес Пастернака к символизму и его увлечение Когеном свидетельствовали о самостоятельности и независимости его личности, а также о нетерпимости к любому подавлению свободомыслия. Но с особой силой эти черты его натуры проявились в 1930 годы, когда террор начал превращаться в простую обыденность. Вот несколько примеров типичного поведения Пастернака в те годы. Собираясь навестить семью арестованного Пильняка, он сообщал об этом своей жене не шепотом на ухо, а кричал ей с улицы так, чтобы слышали все соседи и думали: если Пастернак ходит, значит, и нам можно. Кстати, к Пильняку многие относились с большой симпатией.
Вот, например, с любовью вспоминала о нем Ахматова. Тем не менее, последовать примеру Пастернака не решился никто. Впоследствии точно также продолжал он навещать уже вдову Пильняка. Демонстративно ходил в дом отовсюду изгнанного Афиногенова, или Мейерхольда, когда его судьба после закрытия театра была уже фактически предрешена. Надежда Мандельштам вспоминала, что Пастернак был единственным человеком, посетившим её, узнав о смерти Осипа Эмильевича. Кроме него, никто не решился зайти. Однако гораздо возмутительней, с точки зрения властей, выглядело его неизменно дружеское отношение к Бухарину, который с августа 1936 года находился под следствием. И хотя его выпустили за недостаточностью улик, но уже на Пленуме ЦК в феврале 1937 года открыто говорили о его виновности. Пастернак же демонстративно пишет, наверняка зная, что письмо будет прочитано не только Бухариным, что он никогда не поверит в его виновность.
Когда к дому Пастернака в Переделкино подъехала машина из Москвы, подумали, что это — арест, который считали неизбежным. Оказалось, что приехали из правления СП собирать подписи писателей под требованием расстрела Тухачевского и других военачальников. Пастернак, узнав об этом, стал громко, на весь поселок возмущаться, заявив, что расстрельное письмо — не контрамарка, и он никогда его не подпишет, и вообще, готов погибнуть со всеми и т. Чтобы это бунтарское поведение Пастернака, который был ещё и членом правления СП, не получило широкой огласки, тогдашний секретарь правления Ставский сам поставил за него подпись. На следующий день Пастернак увидел опубликованное в «Правде» это письмо, подписанное всеми известными писателями страны. Когда среди их подписей он обнаружил и свою фамилию, возмущению его не было предела. Его жена, Зинаида Николаевна, которая ждала в это время ребенка, бросалась ему в ноги, умоляя подчиниться обстоятельствам и не губить себя. Пастернак остался непреклонным и поехал в Москву, разгневанный ворвался в кабинет Ставского и потребовал дать опровержение. Ставский с издевкой посоветовал ему обратиться за разрешением на опровержение лично к Сталину.
Не исключено, что Пастернак действительно обратился к Сталину, хотя достоверных сведений на этот счет не существует. Зато известно, что никогда больше к Пастернаку не обращались с подобными просьбами. Впрочем, нет, однажды обратились знакомые с советами выступить в печати с критикой Анны Ахматовой. Он ответил, что никоим образом не может этого сделать, это совершенно исключено, так как он очень любит и её саму и её стихи. При упоминании этого имени ходатаев точно ветром сдуло. И при этом в массовом общественном сознании до сих пор живо представление о Пастернаке, якобы находившемся в полной зависимости от своей жены. Трудно понять, на чем держалась вера Пастернака в то, что даже несколько человек, имена которых на виду у всех, способны остановить репрессии, прояви они смелость просто остаться порядочными людьми. И хотя Пастернак был, безусловно, прав, однако с позиции современного положения в России это может выглядеть просто детской наивностью. Примером такого «наивного» поведения многим кажется его выступление на писательской дискуссии о «формализме».
Первое выступление его состоялось 13 марта 1936 года. Он оказался там единственным, кто осмелился заявить о своем протесте против разворачивавшейся кампании борьбы с «формализмом». Но ничего наивного в этом поступке не было. Напротив, его выступление явилось результатом тщательного анализа не только внутриполитической ситуации, но и учета положения СССР в мире. Всё это абсолютно опровергает успешно внедренное в массовое сознание представление о Пастернаке, как о человеке, полностью оторванном от реальной жизни, этаком «небожителе». Вместе с тем, это выступление свидетельствовало о его готовности взять на себя риск. В нем содержался открытый призыв, обращенный к левым кругам западной интеллигенции, на которую ориентировалось советское руководство в своей международной политической деятельности, оказать содействие в корректировке культурной политики СССР. Но выступление носило ещё и характер упреждающего удара. Незадолго до этого в «Комсомольской правде» была опубликована нелицеприятная статья о творчестве Пастернака.
Конечно, «Комсомольская правда» не являлась голосом советского официоза, но Пастернаку стало известно, что статья подобного содержания уже лежит и в редакции «Правды». Риск, на который шел Пастернак, был огромным, и вряд ли кто осмелился бы на такой поступок, даже понимая всю безысходность складывавшейся вокруг него обстановки. Пастернак выразил то, что думало большинство писателей об этих лакеях из «Правды», поэтому у многих из них выступление нашло горячий отклик, правда, к сожалению, только в кулуарных беседах. Тут же после выступления Пастернака Евгений Петров назвал его совестью советского искусства. Зарудин заявил, что соображения, высказанные Пастернаком, должны были бы прозвучать из уст Ставского, если бы тот был честным человеком. Многие радовались, что нашелся хоть один смелый человек. Однако большинство писателей восприняло выступление Пастернака как антисоветское и реакционное. Стенограмму речи Пастернака с аттестацией её Мехлисом как хорошо продуманного антисоветского выпада направили Сталину. Скорее всего, Пастернаку сообщили об этом, тем не менее, спустя несколько дней, он выступил вторично.
Когда почти все были уверены, что Пастернак «открестится» от своего первого выступления, он решил продолжить бой. Это было совершенно неожиданно и вызвало крайнее раздражение начальства. Но пройдет ещё год прежде, чем Пастернак окончательно откажется от желания подстраиваться под действительность. Нет, не ради карьеры, а исключительно «во имя согласия со временем». Пренебрежение своими шкурными интересами проявилось у него в отказе занять положение лояльного к властям первого поэта — лживого и бессовестного. После войны в условиях полузапрета Пастернака и травли Ахматовой, когда уже не было в живых Мандельштама и Цветаевой, эту вакансию занял Симонов — «насквозь фальшивый фаворит власти, исполнитель всех её идеологических заказов». Приспосабливался каждый, кто остался жить в советской России. Сначала к военному коммунизму, потом к НЭПу, домкомам и кооперативам, уплотнениям и трудповинности, ликбезу и рабфакам, к коллективизации, индустриализации и пятилеткам в четыре года. Потом начались «чистки» в партии, быстро распространившиеся на все слои общества.
Вынужден был, конечно, приспосабливаться и Пастернак, отказавшись остаться в Германии в 1912 году и эмигрировать туда вслед за родителями и сестрами в 1922 году. Однако его «приспособленчество», впрочем, как и всё остальное, отличалось от «сплошного, непрерывного и массового» приспособления», начавшегося с первых дней после Октябрьского переворота. Наиболее характерной чертой того массового приспособления была его двойственность: одно снаружи для показа, другое внутри для себя. Оно хорошо совмещалось с русской национальной психологией, но совершенно отторгалось натурой Пастернака. Он был непримирим к фальши и не мог жить «с фигой в кармане» Либо служить власти и разделять ответственность за всё, либо полностью рвать с официозом — вот его принцип. До 1936 года Пастернак стремился к «согласию со временем». Подобно многим искренне, но без «придыхания» верил, что Сталин борется с оппозицией, бюрократией и, вообще, с врагами. В 1936 году Сталин поддержал борьбу с «формализмом», объявил врагом Бухарина, позднее Мейерхольда. Вряд ли Пастернак и до этого разделял иллюзии по поводу обманутого своими помощниками Сталина.
К весне 1936 года он, составив представление о человеке, от которого зависели судьбы страны, рвет с официозом. Но при этом он не снимает с себя ответственность за всё происходящее в стране. В частности, он первым признал себя виновным в изоляции и смерти Цветаевой. Это признание самого Пастернака позднее дало повод обвинить его чуть ли не в предательстве Цветаевой, которая доверяла ему безмерно, да и вернулась отчасти из-за него, а он не нашёл способа ей помочь. Поскольку это обвинение по своей сути является ужасно несправедливым, придется подробнее остановиться на этой трагической истории. Во-первых, Цветаевой было предписано жить в строжайшем инкогнито в Болшево. Пастернак, будучи свободным от «инстинкта сталинского времени», заставлявшего практически всех игнорировать вернувшихся с Запада, поехал туда и, чтобы вывести Цветаеву из изоляции, уговорил ее перебраться в Москву в нарушение предписания. Она некоторое время жила у сестры мужа. Пастернак говорил с Фадеевым о необходимости принять Цветаеву в Союз писателей или хотя бы в члены Литфонда, чтобы облегчить ее бесправное положение.
Однако это «непонимание ситуации» вызвало у Фадеева только раздражение. Пастернак давал читать друзьям тетрадь с последними стихами Цветаевой. На зиму Цветаева уехала в Голицыно, но дважды в месяц регулярно носила тюремные передачи мужу и дочери. Пастернак в эти дни приезжал из Переделкина, повидаться с ней. Пастернак ходил с нею в Гослитиздат, представил главному редактору Чагину и заведующей редакцией литературы народов СССР, Рябининой, ей стали давать переводы. По просьбе Пастернака и с помощью Чагина Цветаевой платили, не дожидаясь от нее сдачи работы. Ей оформляли полные выплаты также и за несостоявшиеся публикации. Наконец, Цветаевой предложили подготовить сборник своих оригинальных стихотворений, под который был даже выплачен аванс. Цветаева попросила Пастернака устроить ей встречу с Ахматовой, которая и состоялась в начале июня 1941 года.
Асмусом, Н. Асеевым, А. Тарасенковым, АЕ. С первых дней войны, особенно после жестоких бомбежек 20-х чисел июля, когда ее 16-летний сын Мур ночами дежурил на крыше, Цветаева стала отчаянно рваться из Москвы. Пастернак отговаривал ее от этого шага. Ведь Москва была источником договоров и заработка, к тому же она не представляла себе ужасов советской провинции. Пастернак предложил ей занять часть его, опустевшей после отъезда жены, московской квартиры. Но она ничего не хотела слушать — Цветаева давно уже вышла из-под его влияния. Через два дня, 8 августа, Пастернак проводил Марину в эвакуацию, но она не выдержала еще одной изоляции, в которую попала в прикамском городке.
Вот как вспоминал Пастернак о последнем годе жизни Марины. Последний год я перестал интересоваться ею. Она была на очень высоком счету в интеллигентском обществе и среди понимающих входила в моду, в ней принимали участие мои личные друзья, так как стало очень лестно числиться ее лучшим другом. Я очень любил ее и теперь сожалею, что не искал случаев высказывать это так часто, как ей это, может, было нужно. Она прожила героическую жизнь. Она совершала подвиги каждый день. Это были подвиги верности той единственной стране, подданным которой она была — поэзии... По многим причинам, я отошел от нее и не навязывался ей, а в последний год как бы и совсем забыл». Нет, он не «забывал» ее, конечно, регулярно помогая ей, и она всегда знала, что в любой момент может на него рассчитывать.
Но она всегда сама строила свою судьбу, не терпя ничьего вмешательства, сама завязывала и развязывала свои отношения с людьми. Ещё более глубоким и бесповоротным становится этот разрыв с официозом во время войны, когда Пастернак убеждается, что сталинизм не помогает, а, напротив, мешает выиграть войну. В 1945 году он заявляет о разрыве с большинством членов Союза писателей, устав от их трескотни и фальши; отмежёвывается от близости к партии. В конце 1945 года Пастернак пишет своей сестре в Англию, что государство окончательно утратило в его глазах свою моральную правоту. И это вскоре после победы над фашистской Германией. Многие ли в то время уже понимали это? А когда в следующем 1946 году с началом «холодной войны» в стране разразилась сначала антизападная истерия, а потом публичная «критика» писателей, поэтов, композиторов, Пастернак написал Нине Табидзе, жене своего расстрелянного друга-поэта: «…осенняя трепотня меня ни капельки не огорошила». Материальные затруднения заставили Пастернака обратиться к Симонову за содействием напечатать стихи из «тетради Юрия Живаго». Симонов — этот «либерал с позволения», как называл его Пастернак, попросил написать что-нибудь идеологически более выдержанное, на что тут же получил ответ: «Вы разве не знаете, что я беспартийный не случайно».
А не менее важного литературного сановника Всеволода Вишневского, который на Фединском новоселье предложил тост за «настоящего советского поэта Пастернака», вообще послал так далеко, что тот так и остался стоять с открытым ртом. В середине 1950 годов Хрущеву не удалось превратить Пастернака в символ «оттепели», подобно тому, как двумя десятилетиями раньше Сталин осуществил «идеологическую операцию», послав его на антифашистскую конференцию в Париж. Когда многие литераторы, которые должны были уже всё понять ещё в 1937 году, в 1956 году целовали портреты Хрущева, как их сверстники — изображение Сталина, Пастернак «подложил свинью» Хрущеву, написав «Доктора Живаго». В письмах своим родным и близким Пастернак время от времени пытался объяснить, что заставляло его совершать поступки, которые им порой казались просто безрассудными, и почему при этом он не испытывал страха. Мысли о пытках в застенках ежедневно исчезавших людей не покидали его. Он видел, как террор превращается в обыденность, а практически все люди вокруг него молчат. Одни утешают себя ссылками на свою полную беспомощность в такой ситуации. Другие убеждают, что молчат не из трусости, а потому что понимают, как смешно будут выглядеть «вопиющими в пустыне». Нет, Пастернак не казался сам себе смешным.
Страха же он не испытывал, «чувствуя себя в творящих руках Господних», веря в свою богохранимость, предчувствуя посмертное преображение. А после окончания войны «дороже его собственного физического бытия» для него стало существование романа. Что хранило Пастернака? Другие мнения. Причины спасения Пастернака в контексте международной обстановки. Пастернака сгубила не «оттепель», а реставрация. Существует множество ответов на вопрос, каким образом Пастернаку удалось уцелеть. Хорошо известно, что его самого сильно коробила мысль о том, что многие думают, будто бы он что-то сделал для них, т. Может возникнуть впечатление, что четыре волны репрессий — в конце 1920 годов, в середине и конце 1930-х, в конце 1940-х — как бы обошли его стороной.
Первое, что приходит на ум — он ведь жил затворником в Переделкино. Недаром к нему «прилипло» столько кличек: и дачник, и небожитель, и даже городской сумасшедший. Но ни одно из этих прозвищ не соответствовали его натуре, не говоря уже об отсутствии в них всякой исторической правды. И дачником-затворником он вынужденно стал после того короткого периода, в течение которого он оказался втянутым в активную общественную деятельность и связанные с ней контакты с высшим руководством государства. Сам Пастернак склонен был всё объяснять, в основном, «богохранимостью». Не об этом ли вот эти его строки: «Ты держишь меня, как изделье, и прячешь, как перстень в футляр»? Ощущал он и «охранную функцию» магии искусства, работая над переводами Шекспира, одновременно создавая свою теорию перевода, в которой обосновал право переводчика на творческую свободу, состоявшую, в частности, в переходе от «перевода слов и метафор к переводу мыслей и слов». При этом переводы, будучи сами по себе прекрасными, по мнению Бродского, который сам много занимался переводами, «имели чрезвычайно мало общего с Шекспиром». Эти факторы, безусловно, сыграли важную роль в формировании опоры, внутреннего стержня, которые поддерживали цельность натуры Пастернака.
Но это далеко не всё. Существуют ещё и другие мнения, среди которых встречаются даже прямо противоположные по смыслу. Распространено мнение, что в 1930 годы Пастернака спас отказ «играть с властью в её игры», участвовать «в общей суете». При этом отмечается, что он был единственным, кто «отказался от бинарности, выбирая между черным и белым, синее или зеленое». Возможно, поэтому Пастернак никогда не писал ничего патриотического и явно антисоветского. Он вообще считал преданность какой-либо идее изменой самому себе. А может быть, его спасло то высокое положение, которое он занимал в литературе. Но хорошо известно, что Сталин погубил и более популярных людей искусства. Примером может служить Мейерхольд, выступивший с резкой критикой, подобно Пастернаку, на Всесоюзной конференции режиссеров.
На третьи сутки после этого выступления он был арестован и бесследно исчез. Многие полагают, что цельность натуры Пастернака, о которой достаточно много говорилось выше, спасла ему жизнь. Сталин якобы высоко ценил цельные натуры, и поэтому «эпоха перемалывала мягких, поднявших руки людей», готовых любой ценой спасти свою жизнь. Пастернак же не боролся за свою жизнь, во всяком случае, столь явно и так активно, как это делали другие. Короче говоря, на поставленный вопрос о том, что в действительности сыграло роль его «охранной грамоты», не существует однозначного ответа. Не помогают ни архивные документы, ни показания современников. То, что спасало Пастернака, не спасло других; но то же самое, что спасло его в годы сталинского террора, погубило в хрущевскую эпоху. Возможно, причина спасения Пастернака в годы массовых репрессий не только в нем самом, но и в существовавшей тогда политической ситуации. Почему в марте 1936 года Сталин не санкционировал эскалацию «чистки».
Такой санкцией должна была стать публикация уже подготовленной статьи о Пастернаке в «Правде». Писательские собрания, которые ещё по инерции продолжались, но прежней «мощью» уже не обладали.
Таким образом, писатель хотел сказать, что революционная борьба зачастую пробуждает в людях самое худшее, превращая их в зверей.
В конце романа перед нами предстаёт окончательно опустившийся главный герой. Юрий не пишет стихов, живёт обывательской жизнью с девушкой Мариной, не стремится ни к работе, ни к семье. После завершения гражданской войны герой оказался в новом для себя мире, и, будучи не способным принять его, предпочёл опуститься на дно жизни и ждать смерти, которая вскоре и настигла его.
По мнению Пастернака, революция при всей своей исторической значимости чаще всего губительна для отдельного индивида. Активно создавая новый мир, она разрушает старый и губит всех, кто был с ним связан. Автор: Михаил Щепин Интересно?
Сохрани у себя на стенке!
А любовь к Ларе сливается с любовью к самой жизни, со счастьем существования. Образ Лары — это одна из граней, отражающих отношение самого писателя к миру. Основной вопрос, вокруг которого движется повествование о внешней и внутренней жизни героев, — это их отношение к революции, влияние переломных событий в истории страны на их судьбы. Юрий Живаго не был противником революции.
Он понимал, что у истории свой ход и его нельзя нарушить. Изуверства белых и красных соперничали по жестокости, попеременно возрастая одно в ответ на другое, точно их перемножали. Юрий Живаго не воспринимал революцию в штыки, но и не принимал ее. Герой стремится прочь от схватки и в конце концов уходит из рядов сражающихся. Автор не осуждает его.
Он расценивает этот поступок как попытку оценить, увидеть события революции и гражданской войны с общечеловеческой точки зрения.
С этого момента даже название романа приобретает ироничный смысл, ведь после революции доктор Живаго уже никогда не работал по призванию. Юрий превращается в безвольную куклу в руках обстоятельств. Он боится принимать решения, не может найти работу.
Его семья умудрялась выживать лишь благодаря помощи со стороны. Именно так Пастернак изображает перед читателем судьбу отдельного человека во времена исторических катаклизмов. Неглупый и талантливый Живаго просто пытается выжить в этом жестоком мире, однако его надежды на мирную жизнь с семьёй терпят крах. Юрия забирают в партизанский отряд, навсегда разлучая с женой и детьми.
В этот момент Пастернак высказывается о революции уже в большем масштабе.
Тема революции в романе Бориса Пастернака "Доктор Живаго"
Автор вводит читателя в курс дела, и показывает насколько революция меняет ход жизни людей. Из произведения мы узнаем какие губительные последствия приносят эти коренные изменения. Тема "истории" в творчестве Пастернака 1920-х гг. «Признать, что присуждение Нобелевской премии роману Пастернака, в котором клеветнически изображается Октябрьская социалистическая революция, советский народ, совершивший эту революцию, и строительство социализма в СССР. Пастернак был уже взрослым, но молодым, когда началась революция. Вырос он в семье культурной и интеллигентной – его отец был известный художник-портретист Леонид Пастернак, довольно близкий ко Льву Толстому и лично и по душевному настроению.
Первая русская революция в поэмах Б.Л. Пастернака "Девятьсот пятый год" и "Лейтенант Шмидт
Горького и др. Пропаганда помощи нуждающимся военнопленным, детям, беженцам , борьба за основные человеческие права и свободы кроме практической пользы намечали возможности переведения революции в цивилизованное русло, открывали перспективы создания гуманного гражданского общества. Характерной чертой их публицистики была оперативность, конкретность, апелляция к морально-нравственным потенциям человека, независимо от его политических, идеологических пристрастий. Правовое государство и гражданский гуманизм становились базой авторской мировоззренческой концепции. В 1917 - 1919 гг. Осоргин, М. Пришвин, Е. Замятин, И. Эренбург и др. Писатели вводили в круг основных проблем современности заботу о сохранении личности, подвергавшейся искушениям властью, о преемственности лучших национальных традиций. Полярность мнений определяла общий тон статей: от резко осуждающего до конструктивно-рассудительного.
Наиболее ценной представляется попытка объективного рассмотрения социально-политической ситуации некоторыми авторами. Борьбу «двух правд», имеющих одинаковое право на существование, увидели и отразили в своей публицистике М. Осоргин, В. Розанов, Р. Иванов - Разумник. Несомненно, что публицистической деятельностью художников руководило чувство любви к родине в самые трагические для неё времена, желание увидеть наиболее верный путь к стабильности в России. Публицистика напрямую отразила этапы формирования, развития и преобразования мировоззренческих концепций. Благодаря документальности содержания, соединённой с художественной формой воспроизведения, она запечатлела один из самых трагических периодов русской истории, который всегда нуждался в наиболее объективной оценке. Публицистика Л. Андреева продолжала традиции гуманистического видения революционных преобразований и потому занимала одно из центральных мест в литературно-публицистическом процессе современности.
Публицистические произведения Леонида Андреева, содержащие культурно-философскую проблематику, затрагивали животрепещущие вопросы современности: духовно-нравственная атмосфера в обществе, ответственность интеллигенции как хранительницы культурных традиций перед народом и страной, кризисность мира на рубеже веков. Творчество А. Блока после Октября. Поэма «Двенадцать» как итог творческого пути поэта. В блоковском восприятия революции соединились идея народного возмездия и идея Божьего прощения этого возмездия. Мотив справедливого возмездия, а также болезней России, которые интеллигенту необходимо принять и понять, выразился в образах двенадцати безбожников -революционеров, олицетворявших образ осторожной, разбойной, но возрождающейся, прощенной и ведомой Богом России. Содержание «Двенадцати» не имеет политического характера. Поэма не выражала политическую программу ни большевиков, ни эсеров. Смысл поэмы - метафизический. Стихия - символический образ поэмы.
Она олицетворяет вселенские катаклизмы: двенадцать апостолов революционной идеи обещают раздуть «мировой пожар», разыгрывается вьюга. Разрастается и характер страстей. Городское бытие также обретает характер стихийности: лихач «несётся вскачь», он «летит, вопит, орёт», на лихаче «Ванька с Катькою летит». Однако октябрьские события 1917 года уже не воспринимались только как воплощение стихий, вихрей. Параллельно с этим анархическим, по сути, мотивом в «Д. Любовная интрига играет ключевую роль в раскрытии темы напрасной крови в период исторических возмездий, темы неприятия насилия. Блок воспринимает старую власть как безнравственную, не несущую ответственности перед народом. Старый мир в «Д. Действия дозорных целенаправленны; те же, кто назван в поэме «врагом» или «всяким», переживают драму неустойчивости, растерянности. Революционную Россию Блок изобразил как расколотый надвое мир, как противостояние чёрного и белого.
Россия старая ассоциировалась в сознании Блока с чёрным. В поэме он выразил надежды на преобразование России черной в Россию белую. Поэт верил в преодоление греха, в исход из кровавого настоящего, к гармоническому будущему, которое олицетворено в поэме в образе Христа. Ритм поэмы не характерен для блоковской поэзии. Рисуя картину вселенской дисгармонии, поэт в пределах одной строфы соединял разные размеры, например хорей с анапестом; он ввёл в текст олицетворившие идею народной революции ритмы частушки и раешника, романса, плясовой, марша, молитвы. В блоковском многообразии ритма даже звучит ритм плаката. Образ современного города, в котором разыгрываются вселенские стихии, создан благодаря лексической полифонии, а именно смешению жаргона, уличных слов, балаганного балагурства с политическими понятиями. Перед героем поэмы две дороги.
Бориса Леонидовича Пастернака по праву можно называть талантливым русским писателем и поэтом XX века. Двадцать третьего октября 1958 года ему вручили Нобелевскую премию по литературе «За выдающиеся достижения в современной лирической поэзии и на традиционном поприще великой русской прозы». Роман «Доктор Живаго» занимает, возможно, ведущее место в творчестве Бориса Леонидовича. Этому труду Пастернак отдал свои наилучшие годы литературной жизни и воистину сотворил творение, Ч: которым мало что можно сравнить. Этот роман является наилучшей, утонченной и достопамятной страницей русской и мировой литературы. Безусловно, существуют произведения, которые можно сопоставить по гениальности и виртуозности написания с этим романом. Важно Этот роман весьма разносторонен — в нем определено колоссальное число вопросов: человек и совесть, человек и революция, человек и любовь, человек и власть, человек и человек, вечное и мимолетное, революция и любовь, интеллигенция и революция и т. Однако хотелось бы более досконально заострить внимание на теме взаимоотношения интеллигенции и революции. Это произведение поражает своей художественной оригинальностью; в то же время «Доктор Живаго» даже не роман. Перед читателем просто своего рода автобиография, в которой ошеломительным образом не существуют внешние факты, совмещающиеся с действительной жизнью автора. Пастернак вроде рассказывает о самом себе, но в тоже время пишет как о постороннем человеке, он выдумывает себе судьбу, в которой возможно было бы в наибольшей степени широко раскрыть перед читателем свою духовную жизнь. Оригинально начало романа: «Шли и шли и пели «Вечную память»… Кого хоронят?.. Так, на антитезе живого и мертвого, основывается все произведение Пастернака. Ключевой вопрос, вокруг которого вертится «внешняя и внутренняя» жизнь основных героев, это взаимоотношения с революцией, отношение к ней. Менее всего и Юрий Живаго, и сам автор были ее противниками, меньше всего они перечили ходу событий, оказывали сопротивление революции. Их касательство к исторической реальности совершенно другое. Оно состоит в том, чтобы воспринимать историю, каковая она есть, не ввязываясь в нее, не стараясь трансформировать ее. Подобная точка зрения позволяет познать события революции беспристрастно. Изуверства белых и красных соперничали по жестокости, попеременно возрастая одно в ответ на другое, точно их перемножили». Нужда и разлад изгоняют семейство Живаго из обжитого московского дома на Урал. Самого Юрия берут в плен красные партизаны, он принужден против своего желания принимать участие в вооруженной борьбе. Любимая Живаго Лара проживает в абсолютной подчиненности от произвола меняющих друг друга властей, давно уже готовая к тому, что ее в любой час могут призвать к ответу за мужа, давным-давно уже покинувшего их с дочерью. Жизненные и созидательные силы Живаго затухают, поскольку он не может примириться с обманом, который чувствует вокруг себя. Невозвратимо покидают окружавшие доктора люди: кто в небытие, кто за границу, кто в другую, новую жизнь. Интерлюдия кончины Живаго становится апогеем в романе. В трамвайном вагоне у доктора возникает сердечный приступ. Он попал в неисправный вагон, на который все время сыпались несчастья…» Перед читателем олицетворение задохнувшейся жизни, задохнувшейся вследствие того, что очутилась в той полосе исторических экзаменов и катаклизмов, которая вошла в жизнь России с 1917 года. Этот венец подготавливался всем развитием романа. На всем его простирании и герой, и сам автор воспринимали события как произвол над жизнью. Причастность к революции выражалась как синтезирование несовместимого: правота расплаты, греза о справедливости и разрушения, узколобость, неотвратимость жертв. На финальных страницах романа уже спустя пятнадцать лет после кончины героя вырисовывается дочь Живаго, Татьяна. Обратите внимание Она заимствует качества Юрия Андреевича, но ничего не знает о нем: «…ну, конечно, я девушка неученая, без папы, без мамы, росла сиротой». Заранее летом 1917 года Живаго прогнозировал: «…очнувшись, мы уже больше не вернем утраченной памяти. Мы забудем часть прошлого и не будем искать небывалому объяснения…». Однако роман увенчивается монологом автора, принимающим этот мир, каковой бы он в настоящий момент ни был. Жизнь в самой себе дышит начатками неизбежного обновления, независимостью и гармонией. Это своего рода следствие любви к жизни, к России, к данной реальности, какой бы она ни была. О, как всегда тянет сказать спасибо самой жизни, самому существованию, сказать это… на исходе тягчайшей зимы 1920 года». Эти мировоззренческие размышления проявляются и в цикле стихов, венчающих роман. Роман «Доктор Живаго» как произведение русской и мировой литературы 2. Юрий Андреевич Живаго — представитель интеллигенции в романе Литература 1. Этому произведению Пастернак посвятил свои лучшие годы литературной жизни и действительно создал шедевр, равного, которому нет. Да, по гениальности и мастерству написания с этим романом, мало какие произведения могут сравниться. Но я бы хотел остановиться на проблеме взаимоотношения интеллигенции и революции. Диапазон оценок романа велик, что понятно, когда речь идет о произведении, не вписывающемся в привычный круг литературных представлений. Сам Борис Леонидович считал свой роман первой настоящей работой. Борис Леонидович отдавал себе прямой отчет в том, что романом отныне круто менял весь маршрут своей жизни, свою судьбу, но у него вырвалось наружу «желание начать договаривать до конца…» Пастернак ощущал неправедность своего спокойного существования в условиях тоталитарной власти и хотел эту несправедливость искупить. Важно Создание романа — сознательная жертва — недаром первым из сочиненных стихов Юрия Андреевича — «Гамлет» насыщенно новозаветным смыслом. Лихачев уверен, что автор Пастернак пишет о самом себе, но пишет как о постороннем, он придумывает себе судьбу, в которой можно было бы наиболее полно раскрыть перед читателем свою внутреннюю жизнь, что жизнь Юрия Андреевича Живаго — это альтернативный вариант жизни самого Пастернака. Доктор Живаго — выразитель сокровенного, лирический герой Пастернака, который и в прозе остался лириком. Реальная биография Бориса Леонидовича не давала ему возможности высказать до конца всю тяжесть положения между двумя лагерями в революции. В романе эта двойственность замечательно показана в сцене сражения между партизанами и белыми. Доктор Живаго ранит одного из юнцов Белой армии, а затем находит и у этого бойца и у убитого партизана один и тот же 90-й псалом, по представлениям того времени, оберегавший от гибели.
Пастернак Борис Пастернак начал литературную деятельность как поэт-футурист. Это произведение, впервые опубликованное за границей, получило мировое признание, доказательство тому — Нобелевская премия, присужденная писателю в 1958 году. И это естествен- но. Слишком велико оказалось ее влияние на людей, слишком много было искалеченных судеб. Какова функциональная значимость природно-пространственных образов в романе Б. Приступая к выполнению задания, вспомните, что в романе Б. Философия в романе Б. Это произведение было написано в сложное для автора время. Поэтому он насыщен философскими раздумьями и обобщениями о смысле жизни, о значении творчества в жизни человека, о роли отдельной личности в истории, о революционных преобразованиях и так далее. Пастернак впервые открыто и смело заговорил о революции и гражданской войне в России. В своем произведении писатель дает собственную оценку тем событиям. В романе автор затрагивает социальные проблемы, но также очень важна здесь и тема любви. Главной героиней произведения является Лариса Федоровна Антипова. Нелегко […]... Символический образ железной дороги, его место и значение в романе Б. Этот роман — произведение глубоко символичное. Можно сказать, […]... По словам В. Художественное своеобразие романа Б. Особый дух есть у этих книг, своя душа. Пастернака — одна из таких книг. Роман этот — тончайшее сочетание поэзии и реальности, высокая и чистая музыкальная нота; он наполняет красотой и […]... Одна из основных черт персонажа — загадочность. Особенно тяжело пришлось представителям интеллигенции, которые видели весь ужас положения, но ничего изменить не могли. Написанный в 1955 […]... Изображение любви в романе Б. Русские писатели по-разному описывали это чувство в своих произведениях. Для кого-то любовь — это что-то таинственное, чувство, не поддающееся никаким разрушениям. Для других любовь — это разочарование, горе, чувство, приносящее только несчастья. Борис Пастернак относится к тем писателям, для кого любовь — это единство радости и печали. В […]... И загадочность его в первую очередь заключается в том, что к нему неприложим инструментарий анализа традиционного романа в том виде, в котором он существовал в XIX и XX веках. Если подходить к роману с этими мерками, то сразу обнаружится то, что принято […]... Трагедия интеллигенции в романе Б. Революции, произошедшие в начале века, круто изменили тогда жизнь каждого отдельного человека. От революционных событий, как правило, ждут перемен, кто радикальных, а кто постепенных. Однако те, кто подталкивает общество к революционному перевороту, порой не задумываются к каким последствиям в итоге придут. Не всегда […]... Женские образы в романе Б. Тема любви в произведении, безусловно, связана с женскими образами. Действительно, с первых же эпизодов, помимо мальчиков, здесь появляются девочки — Надя, Тоня.
Воздух весь размечен звуками. Голоса играющих детей разбросаны в местах разной дальности как бы в знак того, что пространство насквозь живое. И эта даль — Россия, его несравненная, за морями нашумевшая, знаменитая родительница, мученица, упрямица, сумасбродка, шалая, боготворимая, с вечно величественными и гибельными выходками, которых никогда нельзя предвидеть! О, как сладко существовать! Как сладко жить на свете и любить жизнь! О, как всегда тянет сказать спасибо самой жизни, самому существованию, сказать это им самим в лицо! То ли это слова Пастернака, то ли Живаго, но они слиты с образом последнего и как бы подводят итог всем его блужданиям между двумя лагерями. Итог этих блужданий и заблуждений вольных и невольных — любовь к России, любовь к жизни, очистительное сознание неизбежности совершающегося. Вдумывается ли Пастернак в смысл исторических событий, которым он является свидетелем и описателем в романе? Что они означают, чем вызваны? И в то же время он воспринимает их как нечто независимое от воли человека, подобно явлениям природы. Чувствует, слышит, но не осмысливает, логически не хочет осмыслить, они для него как природная данность. Ведь никто и никогда не стремился этически оценить явления природы — дождь, грозу, метель, весенний лес, — никто и никогда не стремился повернуть по-своему эти явления, личными усилиями отвратить их от нас. Во всяком случае, без участия воли и техники мы не можем вмешиваться в дела природы, как не можем просто стать на сторону некой «контрприроды». В этом отношении очень важно следующее рассуждение о сознании: «…Что такое сознание? Сознательно желать уснуть — верная бессонница, сознательная попытка вчувствоваться в работу собственного пищеварения — верное расстройство его иннервации. Сознание — яд, средство самоотравления для субъекта, применяющего его на самом себе. Сознание — свет, бьющий наружу, сознание освещает перед нами дорогу, чтобы не споткнуться. Сознание — это зажженные фары впереди идущего паровоза. Обратите его светом внутрь, и случится катастрофа! По-моему, философия должна быть скупою приправою к искусству и жизни. Заниматься ею одною так же странно, как есть один хрен». Пастернак строго следует этому правилу: в своем романе он не объясняет, а только показывает, и объяснения событий в устах Живаго — Пастернака действительно только «приправа». В целом же Пастернак принимает жизнь и историю такими, какие они есть.
Сочинение на тему «Человек и революция (по роману Б. Пастернака «Доктор Живаго»)»
| Революция в романе «доктор живаго» (б. пастернак) | Февральскую революцию Пастернак приветствовал словами: “Как замечательно, что это море грязи начинает излучать свет”. |
| Борис Леонидович Пастернак. Лекция II (Александр Лагуновский) / Стихи.ру | После революции 1917 года, в 1921 году, родители Пастернака и его сёстры покидают советскую Россию по личному ходатайству А. В. |
| Сергеева-Клятис А. Остановившийся трамвай: образ нарастающей революции у Пастернака и Солженицына | Личность и революция в романе Б. Пастернака "Доктор Живаго". |
Революция в романе «доктор живаго» (б. пастернак)
Разгоряченные юноши и девушки на минуту переставали кричать и смеяться, торопливо и жадно глотали холодный морс и лимонад и, едва поставив бокал на поднос, возобновляли крик и смех в удесятеренной степени, словно хватив какого-то веселящего состава»7. Мотив связи и преемственности поколений в романе М. Алданова «Самоубийство» олицетворяется именно дружеским застольем: «Особенно охотно собирались у Ласточкиных: у Нины большая комната с мягкой удобной мебелью. Хозяин и хозяйка иногда заходили на минуту - "пожать руку" - и тотчас исчезали. Зато присылали превосходное угощение. Ужинов Нина у себя почти никогда не устраивала, так как далеко не все другие могли бы это себе позволить, а надо было по возможности соблюдать бытовое равенство.
Но к чаю Федор... Из комнаты до поздней ночи доносились веселые голоса, хохот, иногда музыка»8. В описании дружеских застолий молодого поколения русской интеллигенции на передний план выходят даже не герои романа, а сама дружеская беседа, которая олицетворяет богатство духовной культуры действующих лиц. Мотив предчувствия утраты привычного и дорогого сердцу. Основательностью и неизменностью дышит каждый предмет в благополучном, на века обустроенном доме семьи Гро -меко - героев романа Б.
Пастернака «Доктор Живаго». Вместе с тем создается образ чего-то громоздкого, изжившего себя, доставляющего неудобства, и в то же время судьбоносного, предвещающего смерть и несчастья: «Как-то зимой Александр Александрович подарил Анне Ивановне старинный гардероб. Он купил его по случаю. Гардероб черного дерева был огромных размеров. Анна Ивановна не любила гардероба.
Видом и размерами он походил на катафалк или царскую усыпальницу. Он внушал ей суеверный ужас. Она дала гардеробу прозвище «Аскольдо-вой могилы». Под этим названием Анна Ивановна разумела Олегова коня, вещь, приносящую смерть своему хозяину»9. В изображении уюта дореволюционного домашнего очага явно прослеживается мотив предчувствия утраты привычного и дорогого сердцу, мотив смертельной опасности.
Обобщив предшествующие революции эпизоды из жизни главных героев - представителей русской интеллигенции - в романах М. Алда-нова «Самоубийство» и Б. Пастернака «Доктор Живаго», можно выделить ключевые точки в анализе образа домашнего очага этой эпохи: эстетизация еды и процесса приема пищи, благополучие, восприятие жизни как праздника, традиционность. Вместе с тем все отчетливее звучит мотив предчувствия скорой утраты былого благополучия и неизбежности фатальных перемен. Революция, так неожиданно обрушившаяся на главных героев произведений М.
Алдано-ва «Самоубийство» и Б. Пастернака «Доктор Живаго», драматически меняет судьбы, разоряет родовое гнездо. В эпизодах, описывающих домашний очаг представителей русской интеллигенции в революционное время, на передний план выходят следующие мотивы. Домашний очаг русской интеллигенции и революция 1. Мотив фантасмагоричности, иллюзорности, призрачности бытия.
Пролонгированная метафора, основанная на противопоставлении эвклидового мира миру геометрии Лобачевского, олицетворяет этот мотив: «Ласточкины после октябрьского переворота чувствовали себя почти так, как мог бы себя чувствовать человек, проживший жизнь в эвклидовом мире и внезапно попавший в мир геометрии Лобачевского»10. Внешний мир представляется отныне настолько враждебным, что в его реальность не хочется верить. Чем уютнее, благополучнее и щедрее домашний очаг дореволюционной России, тем страшнее и драматичнее кажется его утрата на фоне революции, тем хаотичнее, безнадежнее и нелепее попытки обрести новый очаг, вернуть ему былую защищенность.
А в 1937-м Пастернак категорически, с хорошо осознаваемой угрозой для собственной свободы и жизни отказался поставить подпись под письмом от Союза писателей в поддержку расстрела новых врагов народа. В это время Зинаида Николаевна ждала от него ребенка. Она вспоминает: «Как-то днем приехала машина. Первый раз я увидела Борю рассвирепевшим. Мне же о них ничего неизвестно, я им жизни не давал и не имею права ее отнимать. Жизнью людей должно распоряжаться государство, а не частные граждане.
Товарищ, это не контрамарки в театр подписывать, и я ни за что не подпишу! В эту ночь и последующие Пастернак ждал ареста, но ареста не последовало. Периоды притяжения и отталкивания не просто сменяли друг друга в отношении Пастернака к власти. Порой эти разнонаправленные процессы шли в нем почти одновременно — сложность пастернаковского мироощущения нельзя сбрасывать со счетов. Правда, в середине 1930-х годов он уже окончательно для себя решил, что его путь радикально расходится с тем направлением, по которому предлагает двигаться власть. Это осознание выразилось в затворничестве, самоизоляции и напряженном погружении в творчество. Нравственное здоровье Пастернака, не нарушенное общей безнравственностью эпохи, в этот период подчеркивают самые разные люди, которым довелось близко с ним общаться. Один из них, драматург А. Афиногенов, записал в своем дневнике 24 сентября 1937 года: «Пастернак… Полная отрешенность от материальных забот.
Желание жить только искусством и в его пульсе. Может говорить об искусстве без конца. Сегодня пришел к нему поздно — вся дача в огнях, никто не откликается, — оказывается, к нему пришел молодой поэт и они говорили о стихах — сидя за пустым столом, ни чая, ни вина, — и свет он забыл погасить в других комнатах, где засыпали дети, — он сидел, как всегда, улыбающийся, штаны были продраны на коленке — все равно ему, лишь бы мысли были целы и собраны. Однако до того, как достигнуть этого состояния отрешенности и внутреннего умиротворения, Пастернак в течение 1930-х годов прошел в буквальном смысле через огонь, воду и медные трубы. С 1932 года литературные власти стали предпринимать настойчивые попытки приобщить Пастернака к актуальным процессам современности. Результатом активного вовлечения Пастернака в «созидательную» деятельность стала вынужденная и материальными, и социальными причинами поездка поэта на Урал с целью освещения одной из крупнейших социалистических строек пятилетки. Непростое решение подписаться на государственный заказ Пастернак принял, конечно, сам, но отказ от предложенной возможности мог обернуться не только безденежьем, но и куда более тяжелыми последствиями. На Урале Пастернак должен был заниматься изучением жизни шахтеров и рабочих металлургических заводов, чтобы написать об этом… роман. Поездка планировалась не бригадная, а индивидуальная, иными словами, Пастернаку предоставлялось творческое уединение — дача на живописном озере Шарташ, куда он мог отправиться на три-четыре месяца с семьей.
То, что поэт увидел на Урале, в сочетании с теми задачами, которые ему были поставлены, повергло его в состояние глубокой депрессии. Зинаида Николаевна, разделившая с мужем тяготы этой «творческой командировки», вспоминала: «Время было голодное, и нас снова прикрепили к обкомовской столовой, где прекрасно кормили и подавали горячие пирожные и черную икру. В тот же день к нашему окну стали подходить крестьяне, прося милостыню и кусочек хлеба. Мы стали уносить из столовой в карманах хлеб для бедствующих крестьян. Как-то Борис Леонидович передал в окно крестьянке кусок хлеба. Она положила десять рублей и убежала. Он побежал за ней и вернул ей деньги. Мы с трудом выдержали там полтора месяца. Борис Леонидович весь кипел, не мог переносить, что кругом так голодают, перестал есть лакомые блюда, отказался куда-либо ездить и всем отвечал, что он достаточно насмотрелся.
В результате Пастернак досрочно покинул гостеприимный кров уральской дачи и, вернувшись в Москву, отправился в Союз писателей, где заявил о своей решимости ни строчки не писать об увиденном и никогда больше не ввязываться в подобные истории. Результатом поездки стал период первого протестного молчания поэта, во время которого Пастернак фактически отказался от оригинального творчества и всецело обратился к переводам. В 1934 году власть еще раз выразила Пастернаку свое благоволение. На Первом съезде советских писателей в установочном докладе Н. Эта должность Пастернака к себе вовсе не располагала, и он скорее пришел в ужас от такого заключения, чем испытал чувство радости и облегчения. Понятно, что быть первым поэтом современности уже само по себе ко многому обязывает, но быть официально признанным первым поэтом, так сказать, призванным властью, — это совсем другое дело. В свое время О. Мандельштам описал эту модальность метким афоризмом: И я как дурак на гребенке Обязан кому-то играть. Кроме того, всякий шум, всякая суета, искусственно раздуваемая вокруг его имени и существования, казалась Пастернаку не просто неприятным явлением, а губительным — для творчества прежде всего.
Впоследствии в «Людях и положениях» он записал: «Были две знаменитых фразы о времени. Что жить стало лучше, жить стало веселее, и что Маяковский был и остался лучшим и талантливейшим поэтом эпохи. За вторую фразу я личным письмом благодарил автора этих слов, потому что они избавляли меня от раздувания моего значения, которому я стал подвергаться в середине тридцатых годов, к поре Съезда писателей. Я люблю свою жизнь и доволен ей. Я не нуждаюсь в ее дополнительной позолоте. Однако после съезда Пастернак был, что называется, нарасхват: его приглашали выступать на радио, произносить речи на литературных событиях, устраивали его собственные творческие вечера, готовился к выпуску сборник пастернаковских переводов из грузинской поэзии. Написать бы, наконец, впервые что-нибудь стоящее, человеческое, прозой, серо, скучно и скромно, что-нибудь большое, питательное. И нельзя. Телефонный разврат какой-то, всюду требуют, точно я содержанка общественная.
Разговор о прозе был не праздным. Пастернак действительно упорно делал подступы к большому роману. То, что сохранилось из этого периода, представляет собой несколько связанных друг с другом глав, которые публикуются под общим названием «Записки Патрика». Ситуация для Пастернака крайне обострилась зимой 1934 года, когда был убит С. Киров, что повлекло за собой страшные по размаху и очевидные для стороннего наблюдателя репрессии. Газеты сообщали о массовых расстрелах в Москве и Ленинграде участников контрреволюционных террористических организаций, начался процесс по делу Зиновьева и Каменева, пошатнулся Горький, Бухарин был отстранен от работы писательской организации. Пастернак переживал творческий кризис, в письмах своим грузинским друзьям он жаловался на удушающую серость, обессиливающую пустоту, которые препятствуют плодотворной работе над романом. Действительно, атмосфера в стране разительно менялась — в очередной раз в сторону реакции. Именно тогда, весной 1935 года, Пастернак погрузился вто состояние депрессии, о котором уже не раз упоминалось в этой книге.
Его главным симптомом стала продолжительная бессонница, которая доводила поэта до отчаяния. Он ничего не писал. В самый разгар этого тяжелого нервного расстройства Пастернак через секретаря Сталина Поскребышева получил распоряжение, поданное в форме военного приказа, отправиться на антифашистский писательский конгресс в Париж. Флейшман описывает, как Пастернак воспринял эту неожиданную необходимость: «Навязанная ему роль прямо посягала на независимость поэта — он обязан был ораторствовать в момент острейшего кризиса, обрекшего его на полное молчание. Отсюда — кажущаяся капризной причудой деталь пастернаковского поведения в поездке: беспрестанные жалобы на нездоровье и бессонницу. Как проходила поездка Пастернака, мы уже описывали выше. Вернулся он на родину в состоянии острой истерии. Свое состояние сам поэт связывал с атмосферой «лжи», которая явственно дала себя почувствовать по контрасту с обстановкой в свободном от нее Париже. Постепенный выход из кризиса знаменовал перелом в пастернаковском отношении к власти и к своему месту в системе советской действительности.
Надежды на то, что жестокости первого десятилетия нового строя — всего лишь временная ситуация, необходимая на этом историческом этапе, не оправдались. Слиться в своих помыслах и стремлениях с государством, которое основывает свое существование на беспрерывном терроре и подавлении, теперь представлялось Пастернаку немыслимым. Труду «со всеми сообща и заодно с правопорядком» он противопоставил личную независимость и бесстрашно, иногда безрассудно, нарочито резко реагировал на новые проявления насилия. Это прежде всего касается ситуации 1936 года, когда в центральной партийной газете «Правда» была опубликована прямо восходящая к Сталину статья «Сумбур вместо музыки», направленная не только против Д. Шостаковича, но и против искусства как такового. Статья предписывала и то, о чем нужно писать, и то, как необходимо это делать. Если раньше звучали призывы обратиться к насущным темам эпохи, правдиво отражать факты, то теперь к ним прибавились новые требования — стать общедоступным, понятным, простым. Развернутая «Правдой» кампания была быстро поддержана другими средствами массовой информации и получила название — борьба с формализмом в искусстве. Пастернак вступил в открытое противостояние с официальной точкой зрения.
В письме О. Абсолютная однозначность и смелость выступлений Пастернака были беспримерны, на него обрушился поток резкого осуждения критикой, номенклатурой от писательства, товарищами по цеху.
В блоковском восприятия революции соединились идея народного возмездия и идея Божьего прощения этого возмездия. Мотив справедливого возмездия, а также болезней России, которые интеллигенту необходимо принять и понять, выразился в образах двенадцати безбожников -революционеров, олицетворявших образ осторожной, разбойной, но возрождающейся, прощенной и ведомой Богом России. Содержание «Двенадцати» не имеет политического характера.
Поэма не выражала политическую программу ни большевиков, ни эсеров. Смысл поэмы - метафизический. Стихия - символический образ поэмы. Она олицетворяет вселенские катаклизмы: двенадцать апостолов революционной идеи обещают раздуть «мировой пожар», разыгрывается вьюга. Разрастается и характер страстей.
Городское бытие также обретает характер стихийности: лихач «несётся вскачь», он «летит, вопит, орёт», на лихаче «Ванька с Катькою летит». Однако октябрьские события 1917 года уже не воспринимались только как воплощение стихий, вихрей. Параллельно с этим анархическим, по сути, мотивом в «Д. Любовная интрига играет ключевую роль в раскрытии темы напрасной крови в период исторических возмездий, темы неприятия насилия. Блок воспринимает старую власть как безнравственную, не несущую ответственности перед народом.
Старый мир в «Д. Действия дозорных целенаправленны; те же, кто назван в поэме «врагом» или «всяким», переживают драму неустойчивости, растерянности. Революционную Россию Блок изобразил как расколотый надвое мир, как противостояние чёрного и белого. Россия старая ассоциировалась в сознании Блока с чёрным. В поэме он выразил надежды на преобразование России черной в Россию белую.
Поэт верил в преодоление греха, в исход из кровавого настоящего, к гармоническому будущему, которое олицетворено в поэме в образе Христа. Ритм поэмы не характерен для блоковской поэзии. Рисуя картину вселенской дисгармонии, поэт в пределах одной строфы соединял разные размеры, например хорей с анапестом; он ввёл в текст олицетворившие идею народной революции ритмы частушки и раешника, романса, плясовой, марша, молитвы. В блоковском многообразии ритма даже звучит ритм плаката. Образ современного города, в котором разыгрываются вселенские стихии, создан благодаря лексической полифонии, а именно смешению жаргона, уличных слов, балаганного балагурства с политическими понятиями.
Перед героем поэмы две дороги. Одна — труд, тяжёлый и однообразный. Другая — любовь прекрасной женщины, покой и очарование соловьиного сада. Герой оставляет свою жалкую хижину, верного помощника осла и идёт туда, в манящий соловьиный сад. Но очень скоро он понимает, что счастье было там, на каменистых тропинках, по которым он шёл со своим ослом.
Герой покидает прекрасный сад, нежную возлюбленную, но поздно. Уже нет ни его хижины, ни его осла, а по тропинке, протоптанной его ногами, спускается другой человек. В поэме противопоставляются две темы. Первая — будничная прозаическая жизнь, наполненная содержанием и действием. Вторая — райская жизнь, без дела и цели.
Текст поэмы состоит из семи глав. С самого начала возникает первая тема, которая, перекликаясь со второй, продолжается в течение трёх глав. Уже с четвертой главы герой попадается в сад. Пребыванию в саду, второй теме, посвящено всего четыре строфы. А дальше вновь появляется первая тема, но это уже не жизнь, наполненная содержанием и действием, а итог пребывания в саду — одиночество, бессмысленность существования.
За оградой Соловьиного сада герой «ломает слоистые скалы», у него «разум от зная мутится», ему «снится жизнь другая». А в соловьином саду герой, «опьяненный вином золотистым», «забыл о пути каменистом». В поэме играет большую роль образ моря. Море символизирует будничную жизнь, «рокотание» - это бесконечный, тяжёлый труд, шум, жизнь. В райский сад не доносятся «жизни проклятья», но там нет и самой жизни.
Героя влечёт назад, к покинутой им будничности, потому что человек не может быть счастливым без дела и цели. Тема революции вырастала в творчестве Блока из двух мотивов: из ощущения неотвратимой гибели старого мира и предчувствия самодеятельности народных масс. Он осмыслил конец целой эпохи как «возмездие» истории за века рабства, угнетения и позора. Блок задумал поэму «Возмездие». Он писал ее в течение 12 лет, до самой смерти, но так и не окончил.
В центре поэмы — судьба старинного дворянского рода.
Булгакова к традиционной в 1920-е гг. Фадеева и Н.
Островского звучат так же объемно, как слова: Россия, народ, Родина… Читая их произведения, испытываешь гордость за землю и эпоху, взрастившую этих великих художников...... Тема гражданской войны в романе А. Главным героем в этих творениях выступает народ.
Тема гражданской войны в романе М. Гражданская война — это война, которая идет внутри страны, заставляет отца убивать сына, а...... Судьба русской интеллигенции в русской литературе 20-х годов xx века Интеллигенция — самый уязвимый класс общества, вернее, даже не класс, а прослойка.
Именно из-за того, что интеллигенцию составляют люди из разных общественных классов, во времена любых социально-политических кризисов страдает более...... Судьба человека в русской литературе xx века В. Быков, В.
Дудинцев, Ч. Айтматов Большое место в русской литературе XX века занимают произведения о судьбе человека. Каждый писатель по-своему старается раскрыть эту тему.
Одни пытаются показать нравственный поиск человека, другие пытаются через судьбу героев...... Тема войны в советской литературе С момента окончания Великой Отечественной войны прошло более 50 лет, но по-прежнему жив в памяти народа великий подвиг миллионов солдат. Во многом это заслуга писателей, которые посвятили свои произведения теме......
Тема Великой Отечественной войны в литературе Тема Великой Отечественной войны стала на долгие годы одной из главных тем литературы XX века. Причин тому много. Это и осознание тех ничем невосполнимых потерь, которые принесла война, и острота......
Тема войны в современной литературе по поэме А. Тема войны в современной литературе По произведениям В. Быкова Люди теплые, живые Шли на дно, на дно, на дно… А.
Твардовский Победа в Великой Отечественной войне, жестокой и беспощадной, досталась советскому народу непомерно высокой ценой. Двадцать миллионов людей отдали...... Характер героя и средства его создания в одном из произведений русской литературы XX века.
Есть что-то жестокое и единственно правильное в стремлении человека бороться. И счастье, когда эта борьба не за кусок хлеба, не за право жить и выживать, а за свою душу, за...... Личный героизм солдата и офицера в романе Л.
Человек и революция в романе Б. Л. Пастернака «Доктор Живаго»
«Признать, что присуждение Нобелевской премии роману Пастернака, в котором клеветнически изображается Октябрьская социалистическая революция, советский народ, совершивший эту революцию, и строительство социализма в СССР. Пастернак и революция Борис Пастернак пережил эпоху революции и гражданской войны. Роман "Доктор Живаго", основное прозаическое произведение Пастернака, может, на первый взгляд, казаться идущим вразрез с убеждениями его автора. Почему творчество Пастернака так высоко ценили за границей и не оценили “дома”? Именно так Пастернак видит революцию в своем романе. Эта концепция человека как элемент вечной вселенной стала основополагающей для творчества Б. Пастернака.
Дмитрий Быков о Борисе Пастернаке. Критические зам
Творчество с детства окружало будущего поэта. Отец Пастернака был членом Петербургской Академии художеств. Тема революции и гражданской войны в Романе Б. Л. Пастернака “Доктор живаго”. эпическое полотно показывающее драму умирания буржуазии, на фоне возрождения России в лице СССР.
Интеллигенция и революция в романе Доктор Живаго
Работая над «Доктором Живаго», Пастернак хотел, как можно более правдоподобно передать события, захлестнувшие Россию в начале XX столетия. Произведение писалось уже через много лет после Первой мировой войны и Октябрьской революции, но по оценкам критиков реалистичность событий от этого не пострадала. Автор достаточно эмоционально подошел к вопросу людских страданий и на примере своих героев показал, как смута может повлиять на жизнь обычных людей. Главный герой романа, Юрий Живаго , словно создан для того, чтобы воспринимать эпоху такой, какая она есть, нисколько в нее не вмешиваясь.
Основной движущей силой произведения является революция. Она устанавливает законы в обществе, она же обрекает многие любящие пары на расставание. Поначалу может показаться, что Живаго человек слабохарактерный, безвольный.
Он все время в стороне от революции и не берется влиять на ход событий. Фактически, он служит тем, к кому попадает. На самом деле, его восприятие происходящего было очень понятным.
Она устанавливает законы в обществе, она же обрекает многие любящие пары на расставание. Поначалу может показаться, что Живаго человек слабохарактерный, безвольный. Он все время в стороне от революции и не берется влиять на ход событий. Фактически, он служит тем, к кому попадает. На самом деле, его восприятие происходящего было очень понятным.
Живаго был врачом, к тому же врачом от Бога. Для него не было «красных» и «белых». Все они были для него раненными людьми, которым нужна была экстренная помощь. Ему одинаково неприятна жестокость белогвардейцев и красных партизан, его ужасает равнодушие новой власти к культуре. В глубине души Юрий Андреевич знает, что никак не может повлиять на ход событий.
Литературные лейтмотивы. Кадзияма Юдзи. Достать чернил и плакать!.. Новый филологический вестник. Ермолов Л. Пастернака «Доктор Живаго». Известия Саратовского университета. Журналистика, вып. Слоним М. Смирнов И.
Но сейчас мне, чтобы двигаться дальше в моем мироощущении, необходимо на время отвлечься не только от личностей, но и от мест и времен. Роман Пастернака, если смотреть на него не с авторской и не с внутренней точки зрения, а с точки зрения постороннего наблюдателя, — покажется сделанным слегка в духе религиозного символизма. Сама композиция романа, вплоть до отъезда Живаго из Москвы, строится во времени таким образом, что события личные, вместе с московскими, российскими и мировыми, образуют как бы ряд вех. При этом сложность и загадочность символики событий — чисто внешняя, ибо автор как бы «спереди назад» знает все значенья этих событий как вех, то есть их смыслы в отношении времени, в то время как действующие лица романа прямо из кожи вон лезут, чтобы узнать, но — не могут. Но почему не могут? Этому можно найти две причины. Первая — почти все, что герои романа пытаются «распознать» в бесчисленных разговорах о событиях, все это сводится к будущему. И это, несмотря на сбивчивость и нелогичность, сказано просто и в лоб. И, может быть, именно от этой «будущности» сами события кажутся запутанными, а разговоры о них — гнетуще вязкими, это вам не божественная чистота булгаковского повествования и не поэтическая логика Блока! Вторая же причина — это то, что все действия, слова и мысли героев осознанно или неосознанно передают их мировоззрениеЭто хотя и банально, но очень важно, ибо с чего бы нам тогда недоумевать, читая идиотский эпилог романа?
Ведь это — неорганичное — мировоззрение сделало Гордона и других идиотами.. Я опять думаю о двойственности людей двадцатых годов и о том, что на Россию начала века Пастернак смотрел из пятидесятых, но через двадцатые. И здесь обнаруживается одна престранная вещь: у Живаго мировоззрения как бы вообще не было. То есть у него не было той, внешней его душе, общей интерпретации смыслов, которая и есть мировоззрение. Мировоззрение — это когда смыслы отражаются человеком, когда они не проходят через него. В мировоззрении смыслы, отражаясь, теряют свою онтологичность, но не приобретают персонологичность, ибо они не прошли через личность. Из всей «свиты» молодого доктора до Москвы 1918 года добирается, кроме Тони, только Николай Николаевич, к которому лишь потом присоединяются молодые люди — Дудоров и Гордон, манекенно-символический сводный брат Живаго — Евграф и нависающий над далеким горизонтом Стрельников, в детстве — Патуля. У каждого из них — своя функция отражения смыслов. Дядя Николай Николаевич — прогрессист, понимающий, что революция необходима для социального, экономического и культурного прогресса страны. Стрельников — террорист, воплощающий негативную сторону революции.
Он не бандит, а вполне сознательный убийца, понимающий, что уничтожение людей есть один из важнейших способов преобразования их жизни. Он — «инструментальное» начало революции. Евграф — воплощение некой «теневой» революционной власти скоро она вся станет теневой ; он «мистически» стоит над Стрельниковыми, терпеливо дожидаясь своей очереди быть расстрелянным. Гордон и Дудоров воплощают в себе «позитивный» результат революции. Они, некоторым образом, — культурные люди, хотя сами культуру — в манере и мере двадцатых годов — производить не могут, да и вообще ничего не могут производить, кроме невообразимых пошлостей. Посмотрите, как в эпилоге романа они «приходят» к выводу, точнее, их притащили к выводу, что война с немцами хороша, потому что реальна. А не прямая ли это «символика трансформации»?
В концепции его романа выявлена ущербность самого революционного процесса, пренебрежение в ходе его как сложившимся в веках представлениями об истинной человечности, так и возможностей отдельной человеческой личности в ее самостоятельном революционном перерождении. Наверное … я еще должен благословлять вас и спасибо вам говорить за свою неволю, за то, что вы освободили меня от семьи, от сына, от дома, от дела, от всего, что мне дорого и чем я жив ».
Пастернака открыл мне революцию с новой, очень важной стороны , с позиции прав личности, прав каждого человека. Чем отличается изображение революции и Гражданской войны в этой книге от того, что я встречала раньше? Это не видение войны из состояния красных, как в «разгроме», «Чапаеве», «Школе» и десятках других произведений. Это не изображение из состояния белых, как в « Тихом Доне » М. Шолохова, «Хождение по мукам» А. Толстого, пьесах «Бег», «Дни Турбиных» М. Булгакова и других. Нет, это рассказ глазами человека, не хочет вмешиваться в братоубийственную войну , которой чужда жестокость, который хочет жить с семьей, любить и быть любимым, лечить людей, писать стихи: … Если только можно, Отче, чашу эту мимо пронеси. Так писал он в одном из стихотворений, выражая свое отношение к революции и к войне.
Юрий Андреевич Живаго — сын миллионера, разорившийся, покончившего с собой. Мать рано умерла. Воспитывался у дяди, который был человеком «свободного, лишенного предубеждения против чего бы то ни было необычным … у него было дворянское чувство равенства со всем живущим …». Окончив блестяще университет, Юрий женится на любимой девушке Тоне, дочери профессора и внучке деятельного фабриканта. Затем любимая работа. Он становится прекрасным врачом. Еще в университете проснулась у него любовь к поэзии и философии. Рождается сын. Все, кажется, прекрасно.
Но неизбежно прерывается война. Юрий едет на фронт врачом. Первая мировая война — канун и источник событий еще более кровавых, страшных, переломных. Героиня романа Лариса считает, что война «вызывала все, всех ушедших, доныне постигают наше поколение несчастий». Эту мысль автор подтверждает судьбой многих героев. Об одном, большевики Тарасюка, мастера-золотые руки, он рассказывает: «То же самое случилось с ним на войне. Изучил и ее, как всякое ремесло … Всякое дело у него становилось страстью. Полюбил и военное. Видит, оружие — это сила, вывозит его.
Самому захотелось стать силой. Вооруженная человек — это уже не просто человек. В старину такие шли из стрельцов в разбойники. Отними у него теперь винтовку, попробуй ». Очень характерна судьба одного красного партизана Памфила Палих. Он открыто признается Юрию Андреевичу: «Много я вашего брата в расход пустил, много на мне крови господской, офицерской, и хоть бы что. Имени не помню, вся водой розтекася. Оголець у меня один из головы не идет, огольца одного стукнул, забыть не могу, за что я парня погубил? Рассмешил, вморив он меня.
Со смеху застрелил, с дуру. Это было еще до Октябрьской революции. И ведь Памфил тоже начинает с мировой войны. Но видно, жестокость не для всех проходит даром. Страшная его судьба. Чувствуя возмездие за сделанное, он начинает сходить с ума в тревоге за жену и детей. Наконец, обезумев, убивает всю семью, которую любил безумно. Страшно кончается и жизнь Антипова-Стрельникова, который был учителем, добровольцем взбежал на фронт в первую мировую. В Гражданскую он стал военачальником, слава его гремела по Сибири и Урала.
Разочарование озлобили его. Революция его вооружила ». Но Стрельников не был партийцем, истинные лидеры революции не любили его. Поэтому, когда он исполнил свою роль, его хотят подвергнуть трибунала. Затравленный преследованиями, он признается Живаго: «А мы жизнь приняли как военный поход, мы камни переворачивали ради тех, кого любили. И хотя мы не принесли им ничего, кроме горя, мы волоском их не обидели, потому что оказались еще большими мучениками, чем они ». Так объясняется нелепость скольких жертв. Стрельников убивает себя. Он никому уже не нужен.
Всего несколько лет прожил после Гражданской войны и Юрий Андреевич, потому что никак не мог приспособиться к новым условиям, которые вполне устраивали, например, его бывшего дворника. Он не может служить, потому что от него требуют не ума и инициативы, а лишь «словесный гарнир к возвеличивания революции и власть тех, что держат. Но до окончания войны еще много пришлось перенести невзгод. Я думаю, что роман Б. Пастернака — это прежде книга о высокой любви. Но любовная история происходит на фоне таких страшных событий, не выдерживает жестоких испытаний. Сначала насильно разлучают Живаго с семьей. Его насильно мобилизуют, а семью отправляют за границу. Угроза трибунала заставляет героя расстаться с другой любовью — Ларой.
Описание любви Юрия и Ларисы — это гимн отношениям между женщиной и мужчиной. Это идеал отношений мужчины и женщины. Но жизнь диктует свои законы. Изуверства белых и красных соперничали по жестокости, попеременно возрастая одно в ответ на другой, точно них умножили. От крови тошнило, она подступала к горлу и бросалась в голову, ею заплывали глаза ». Размышления о революции в романе доказывают, что это не «праздник угнетенных», а тяжелая и кровавая полоса в истории нашей страны. Сегодня, спустя многие десятилетия, трудно уже сказать, что же дала она, во имя чего лилась кровь, разделилась страна. Вероятно, она была неизбежна, иного стране не было дано. Не потому ли в день Октябрьской революции многие интеллигенты восприняли ее восторженно, как выход из мира лжи и тунеядства, разврата и лицемерия.
Тесть Живаго говорит ему: Идея романа й в романе доказывают, что это не «праздник угнетенных», а тяжелая и кровавая полоса в истории нашей страны.
Борис Пастернак: Гамлет русской литературы
Причем и революция, и гражданская война предстают перед читателем не «напрямую», а опосредованно — «через» судьбы героев романа, которые принадлежат к разным социальным сословиям и по-разному воспринимают происходящий в истории России перелом. Интеллигенция в романе представлена главным героем, чья фамилия и послужила названием для самого произведения, и несколькими людьми из его непосредственного окружения. Юрий Живаго — врач по профессии, целитель человеческой души по призванию, лирик по натуре. Юрий Живаго воспитан наукой, искусством, прошлым укладом жизни, потому он так стремится вернуться к прежней спокойной жизни. Его союзниками в осуществлении данного желания становятся Лара с образом этой героини связана линия любви в романе , природа и творчество. Юрий восторженно принимает первое сообщение о революции.
И такое отношение к октябрьским событиям было характерно для большей части представителей интеллигенции, потому как на революцию ими возлагались большие надежды: в ней им виделось крушение ненавистного старого мира и начало новой, просветленной одухотворенностью жизни.
В целом же Пастернак принимает жизнь и историю такими, какие они есть. Как всегда с ним бывало и прежде, множество мыслей о жизни личной и жизни общества налетало на него за этой работой одновременно и попутно. Он снова думал, что историю, то, что называется ходом истории, он представляет себе совсем не так, как принято, ему она рисуется наподобие жизни растительного царства. Зимою под снегом оголенные прутья лиственного леса тощи и жалки, как волоски на старческой бородавке. Весной в несколько дней лес преображается, подымается до облаков, в его покрытых листьями дебрях можно заблудиться, спрятаться. Это превращение достигается движением, по стремительности превосходящим движение животных, потому что животное не растет так быстро, как растение, и которого никогда нельзя подсмотреть. Лес не передвигается, мы не можем его накрыть, подстеречь за переменою мест. Мы всегда застаем его в неподвижности.
И в такой же неподвижности застигаем мы вечно растущую, вечно меняющуюся, неуследимою в своих превращениях жизнь общества - историю. Толстой не довел своей мысли до конца, когда отрицал роль зачинателей за Наполеоном, правителями, полководцами. Он думал именно то же самое, но не договорил этого со всею ясностью. Истории никто не делает, ее не видно, как нельзя увидеть, как растет трава. Войны, революции, цари, Робеспьеры - это ее органические возбудители, ее бродильные дрожжи. Революции производят люди действительные односторонние фанатики, гении самоорганизования. Они в несколько часов или дней опрокидывают старый порядок. Перед нами философия истории, помогающая не только осмыслить события, но и построить живую ткань романа: романа-эпопеи, романа - лирического стихотворения, показывающего все, что происходит вокруг, через призму высокой интеллектуальности. Недаром оно признано шедевром мировой литературы.
Что же сделал я за пакость, Я убийца и злодей? Чиновники от литературы боялись, что он расшатает устои Советского государства. О судьбе личности, захваченной бурей, вихрем, метелью революционных лет: Мело, мело по всей земле Во все пределы... Революционные события предстают в романе во всей их обнаженной сложности. Они не укладываются в голые хрестоматийные схемы общепринятых описаний в учебнике истории. В центре романа образ Юрия Андреевича Живаго - лирического героя Б. Пастернака, который в прозе остается лириком. И с этим трудно не согласиться. За страницами, описывающими Юрия Живаго, встает собирательный образ русской интеллигенции, которая не без колебаний и духовных потерь приняла революцию.
Трагедия Живаго - в постоянных сомнениях и колебаниях, однако в нем есть решимость духа не поддаваться соблазну однозначных и непродуманных решений. И всеми силами своими Молюсь за тех и за других. Задуманное идеально, возвышенно - грубело, овеществлялось. Что такое Россия для интеллигента Юрия Живаго, который гибельно заблудился в революции и оказался между двух лагерей, точно так же, как он метался между двумя женщинами - Ларой и Тоней, - каждую из которых он любил своей особой любовью? Россия - это, прежде всего, для него живое чудо Природы. Она тоже соткана из противоречий, полна двойственности. Живаго любит Россию, и эта любовь вызывает в нем беспредельное страдание: Россия, его несравненная, за морями нашумевшая, знаменитая родительница, мученица, упрямица, сумасбродка, шалая, боготворимая, с вечно величественными и гибельными выходками, которых никак нельзя предвидеть!.. О, как всегда тянет сказать спасибо самой жизни, самому существованию... И на дне твоих подвалов сгину, Иль в кровавой луже поскользнусь, Но твоей Голгофы не покину, От твоих могил не отрекусь.
Доконает голод или злоба, Но судьбы не изберу иной: Умирать, так умирать с тобой: И с тобой, как Лазарь, встать из гроба! Интересно также появление библейских образов у обоих авторов, которым революция виделась как всемирная, вселенская катастрофа, сопоставимая с распятием Иисуса Христа. В восприятии исторического процесса, судя по роману, Б. Пастернак был последователем Л. Толстого, отрицавшего роль личности в истории, и во многом фаталистически воспринимавшего ее ход. Истории никто не делает, ее не видно, как нельзя увидать, как трава растет, все происходит помимо воли человека - таково убеждение Б. В этом отношении характерно сопоставление в романе судеб Антипова-Стрельникова и Живаго. То, что они оба связаны с Ларой, вовсе не случайно. Из классической литературы нам известно, что некоторые женские образы как бы олицетворяют собой Россию.
Например, Татьяна Ларина - у А. Гончарова, русские женщины Некрасова, тургеневские девушки и т. Можно сказать, что Лара - это тоже Россия, сама жизнь. Чистейшая, как хрусталь сверкающая, как камни ее свадебного ожерелья - Лара Гишар. Очень Вам удался портрет ее, портрет чистоты, которую никакая грязь... Она живая в романе. Она знает что-то более высокое, чем все другие герои романа, включая Живаго, что-то более настоящее и важное... Следовательно, в противопоставлении Живаго - Стрельников ощущается символический смысл. Жестокий, волевой Стрельников воюет на стороне красных.
Его бронепоезд беспощадно подавляет всякое сопротивление революции, но он бессилен ускорить или замедлить ход событий. И в итоге судьба военспеца Антипова-Стрельникова, выброшенного из жизни, и судьба Юрия Живаго почти одинакова:. Но продуман распорядок действий, И неотвратим конец пути... Продуман за них кем-то Другим, они оба втянуты в водоворот жизни. Об этом философские размышления в стихах Юрия Живаго - Бориса Пастернака, помещенных после эпилога романа. В них отразилось понимание Б. Пастернака истории как части природы, в которой человек участвует помимо своей воли.
Из-за этого за два дня до революции трамвайное движение в Петрограде было полностью парализовано, и восстановить его удалось лишь через две с половиной недели. Помогающая ему в этом мадемуазель Флёри звонит по телефону на станцию телеграфисту. Телеграфист не хочет выслушивать ее просьбу и ведет странные — как кажется, шифрованные — разговоры, потому что его речь пестрит цифрами и десятичными дробями. Благодаря этому поезд с Николаем II не дошел до столицы, а завернул в Псков.
Сделать изучение нового материала максимально понятным. Избавить себя от подбора заданий и их проверки после уроков. Наладить дисциплину на своих уроках. Получить возможность работать творчески.